Молодой человек – тем более, если он прилежный, работящий, всё равно, земледелец он, учащийся, подмастерье, или военный – в начале своего жизненного пути не всегда многословен. И всегда искренен благодаря генетике, которая сильно влияет на его личные свойства – которые потом развиваются или удручаются при его взращивании (აღზრდა – «агзрда», с мягким «г», которое мы применяем в картули вместо «воспитания» – которое этимологически происходит от «питания»).

Так он ведет себя и за работой в поле, и в столярной мастерской, и в школе, и в бою, и в игре в мяч.

Войдя в возраст, именно такие юноши становятся истинно мыслящими и духовными людьми, которым мы стараемся подражать.

Спаситель, покорно учившийся у отца столярному ремеслу, лишь к тридцати годам начинает свою проповедь, пока спустя три года мы не распяли Его, – и тот, кто думает, что сам он лично не причастен к Распятию и не несет вины, тот никогда не станет христианином.

Конечно же, с Ним никто не сможет сравниться, но этим опытом правильного взросления человечество обладало еще до Его вочеловечения.

«Только то, что есть в сосуде, то и выльется из него» (прим. переводчика: перевод Шалвы Нуцубидзе с маленьким уточнением без оглядки на рифму) – этот глубочайший и один из любимейших мной философских афоризмов из «Витязя в Тигровой Шкуре» именно об этом, и у каждого из нас есть свой случай из жизни, который он может рассказать по этому поводу.

Мой покойный дед, геофизик с мировым именем, профессор Леван Чантуришвили, чье имя я с почтением ношу, к нашему всеобщему удивлению, начал читать лекцию о Теории Гаусса на курсе по теории поля в высшей физике с этого афоризма. Я раскрыл рот и лишь к концу лекции понял, что этот афоризм в точности объясняет теорему Гаусса.

Но для того, чтобы что-нибудь вылилось из сосуда, он должен быть чем-то наполнен. И чем лучшим содержанием наполнит молодого человека семья, родители и он сам, тем лучше будет то перебродившее вино, что выльется из него в зрелом возрасте.

Если он, несчастный, оставленный родителями без внимания, подобно выставленному под открытое небо сосуду, ловит в себя лишь дождевую воду, пыль и насекомых, – занят «клаберством», непотребством, вливанием в себя всяческих отрав, – то из него не то что вино, даже уксус не выльется.

Его ждет загнивание – удручающая и омерзительная картина, которая и снаружи отображается на стенках такого сосуда в виде бессмысленных надписей, нацарапанных на нем. Ничего доброго из такого сосуда уже никогда не выльется.

Такой сосуд не внесут в приличный дом, никто не опрокинет его в надежде получить доброе вино, он до самого конца, до того, как разобьется, так и простоит в том болоте, которое ему кажется свободной жизнью, а если что-то из него и выльется, то это оттого, что он переполнен гнилью, а вовсе не оттого, что его кто-то опрокинул в ожидании чего-нибудь путного (взгляните на наших пожилых либералов, которым все вокруг твердят: «Хватит, уймись хоть теперь!» – но они не в силах замолчать, потому что переполнены гнилью), или, быть может, потому и льется из него, что от такой несчастной жизни весь он пошел трещинами и прохудился, вместо того, чтобы прослужить людям срок, положенный доброму сосуду.

Иная судьба у сосуда или кувшина, попавшего в добрые руки. О нем сначала же заботятся – зная, как его вылепить, как чистить, чем наполнить и как получить вино, – и глина послушно исполняет всё, чего от нее требуют создатель и владелец.

Поэтому сам сосуд или кувшин имеет лишь малую заслугу в том, что в нем настоится – вино или уксус, хотя и это не совсем верно.

«Но напрасны наставленья, если человеку не поможет и природа» (прим переводчика: цитата из поэмы Акакия Церетели «Наставник», перевод Б. Брика с маленьким уточнением без оглядки на рифму) – это еще одна космическая мудрость грузинской культуры, указывающая на важность качества глины, из которой с незапамятных времен изготовляли сосуды (Квеври, Чури и Кувшины) в Шроша, в деревне Ткемловани близ Корбоули, или в нескольких деревнях Картли и Кахети.

Но важна и совесть гончара, то есть родителя, который, оставшись один на один со своим созданием, должен всем сердцем стараться вложить в него добросовестный труд по правильной его подготовке, а не второпях пытаться воплотить в нем собственное искаженное представление об успехе.

Так что, некоторые наполняются гнилью по другой причине. Создатели наспех лепят такой сосуд в надеже продать, менеджером, работником, карьеристом, или даже интеллектуалом – неважно, и поэтому, даже если впоследствии его наполнят добрым содержанием, он всё равно не сгодится, вино в нем не сохранится, не перебродит.

Он или треснет, или, из-за неправильного, недостаточного обжига, не сможет сохранить и явить миру доброе содержание, которым его наполнили родители, вечно думающие о деньгах, или о другом каком-то «успехе», от слова успеть и утеряв в этом успевании истинную любовь и упование на Бога, уподобились Марфе, но в служении не Господу, а самим себе, Марию же и вовсе не считают своей сестрой.

Сотворение из человека подобия Адама, т.е. в Адамиани (примечание переводчика – ადამიანი – «адамиани» –  на картули человек, т.е. носящий качества Адама,) это непрерывное дело всей жизни, и каждая оплошность, каждый изъян навсегда остается запечатленным на нем, как на глиняной поверхности сосуда.

А всякое испытание, всякое пламя, которое ему предстоит пройти, это обжиг для принятия человеческой формы, для укрепления, и лишь Господь и с Его внушения слушающий его Родитель знают, с какой интенсивностью вести обжиг, когда сосуд готов и когда следует остановить обжиг.

Но вернемся к достоинствам молодого вина.

Вспомним, что афиняне впервые увидели Сократа юным воином, когда они, побежденные, убегали с поля боя. Их изумило спокойствие статного юноши, который в задумчивости, неспешным шагом следовал за своими убегающими соплеменниками, чтобы сохранить их честь хотя бы ценой собственной жизни.

Его любимый ученик Платон получил своё имя не из-за широких лобовых костей – это свойство у человека развивается с возрастом, по мере облысения и расширения черепа.

Платон получил своё имя еще в юности, в гимназиуме, где он был самым молчаливым и самым лучшим учеником в греческой борьбе, имея на плечах такое широкое плато, что выделялся даже среди своих не менее мужественных сверстников.

Поэтому не думайте, что тот, кто в молодости был воином или борцом, в зрелом возрасте не способен быть мыслителем. Юный воитель – это тот, кто, следуя наставлению родителей и учителей, усмиряет и перебарывает себя, всё равно, где: в армии, в мастерской или за партой.

Пусть порой ему свойственны шалости и ошибки, но и тогда он не сворачивает со своей жизненной колеи, ведущей к конечной цели – с той линии стремления, которую Аристотель, главный ученик Платона и умственный внук Сократа назвал энтелехией (ἐντελέχεια). Это стремление всякого создания к цели, предназначенной ему Космосом (κόσμος), то есть красотой.

Трагедия же материи, по Аристотелю, заключается в том, что все эти создания в этом своём стремлении вольно или невольно сталкиваются друг с другом, тем самым создавая друг другу препятствия на пути к цели, к Тэлосу.

Оступившись со своего пути, – а это происходит с каждым, тем более в молодости: вспомним покаянные молитвы отцов Церкви, где говорится именно о грехах юности, – разумный юноша всё же не теряет своей энтелехии и, приняв наказание как должное, выправляет свой путь напряжением воли и усиленным смирением.

А юношу, погрязшего в безделье и следующему только собственным желаниям, вскоре сама жизнь поставит на место – только ему после этого уже не стать ни воителем, ни мыслителем.

Поэтому доброе вино получится из того, кто молча и терпеливо проливает пот на своей стезе ученичества и, не смотря на возрастающий успех, не теряет главного: любви к Богу и страха Божьего, что, в конечном счете, одно и то же. Это не страх наказания, а страх перед тем, чтобы не стать соучастником и продолжателем Распятия Господня, т.е. умножителем Его мучений.

Гнилью же наполнится тот, кто в юности не трудится, не молчит, хотя бы сам с собой, или тот, кто не замечает того, что без труда и учебы его «вера» пуста.

Из этих двух впоследствии получаются бесы и мнимые патриоты. И те, и другие подступают к сосуду с молодым, еще не перебродившим, но добрым вином, силясь и его наполнить смрадом и мерзостью, или вовсе его уничтожить.

Так было, так есть, и так будет и в жизни наших детей, ибо «Только то, что есть в сосуде, то и выльется из него».

Леван Васадзе

04.10.2021

Перевод: Тамар (Тата) Котрикадзе