Чем больше глав в этом дневнике, тем больше это меня удивляет и радует. Я снова пропустил три дня вместо одного: помимо химиотерапии, у меня вновь было острое ощущение, что я и по этому пути иду неправильно.
Быть может, в будущем я пожалею о том, что собираюсь написать в этой главе, так как публичная исповедь у нас не принята, да и не многие поймут меня, но что поделаешь.
Сколько ни кривляйся, мне не приблизиться к тому образу человека, к которому призвал нас Его Святейшество, сказав: будьте, как могилы, которых не обижает хула, но и не радует похвала.
Это всегда давалось мне с трудом, особенно, с тех пор, как любовь к Родине и моя неугомонность вывели меня, поэта, на общественное поприще, будто бы не хватало того, что за четверть века до этого назад мне пришлось заняться предпринимательством, еще и вдали от Родины.
Если б я примерно тогда же по мере сил не начал жить церковной жизнью, даже не знаю, что бы я делал. Сейчас, с тех пор, как я повесил себе на шею ярмо ненавистной практической политики, всё стало еще тяжелее.
Всякое испытание Господь попускает человеку, для его же Блага. Кажется, я уже и раньше говорил о том, что в нашем удивительном языке слово «испытание» (განსაცდელი – гансацдели) означает одновременно и то, что предстоит что-то испытать, прочувствовать внутренне (განიცადე – ганицаде), и испытать себя (გამოსცადე – гамосцаде) и ждать, набраться терпения (დაიცადე – даицаде – пережди) в пределах земного времени, уповая на то, что и это пройдет.
По какой бы причине со мной ни случилось то, что случилось, это попустил Господь! И я не уверен, что смог хотя бы приблизиться к правильному осмыслению этого испытания.
Эти проклятые мысли: если меня отравили, что вполне возможно, хочется воскликнуть: «Ох, эти сволочи!» Когда вижу, сколько людей мне сочувствует, невольно думается: «ах, какой я хороший!» и прочая дрянь.
А если это случилось само собой, то сколько же сострадания в нашем народе. И всё те же мысли о себе…
А ведь на самом деле, разве твои истинные ошибки и грехи хоть сколько-то сопоставимы с этим испытанием?! Но дело даже не в этом: сколько же осуждения таится у тебя в сердце, сколько непрощения, сколько гордыни под прикрытием добра и любви к Родине!
И это время, сколько бы ни даровал его тебе Господь, отмеряно тебе для того, чтобы ты оплакал свои грехи и очистился от них, но разве этим ты занят? И для чего пишешь этот дневник? Правда, ты сказал: чтобы помочь другим. Правда, стараешься не читать комментариев, но ведь правда и то, что тебя радует похвала и обижает ругань, которая всё же до тебя доходит?!
Чему обижаться – клеветы или хулы? Но ведь на самом деле терпеть это лекарство от твоих грехов и ошибок, так почему же ты не благословляешь своих хулителей?
И что тебя радует в похвале? Ведь ты при этом уподобляешься ослу, на котором Спаситель в Вербное воскресение въехал в Иерусалим, и который, по слову Иоанна Златоуста, услышав Осанну, решил, что приветствуют его.
Что нас спасет? Что спасет тебя? Кому уподобиться? Теперь ты понимаешь, почему Церковь никогда не благословляет человека на такой шаг, а лишь обещает молиться за него, если он возьмет на себя это бремя. А разве Церковь не молится для нас всегда и так?
С кого брать пример в этом злосчастном мире – и среди тех, кто пошел в политику, и среди тех, кто обеспокоен ею, одним словом, всем, кого афиняне не называли идиотес?
Каждый окормляеться своей Традицией, и мы – своей.
В нашей Традиции лучшие люди это святые. Бόльшая часть их – мученики. Хотя каждый из тех, кто не был казнен, всё же прошел свой мученический путь, который проходит каждый человек, только, в отличии от других, прошли его праведно. Но всё же большинство святых – мученики.
И кто их мучил? В нашей традиции они, как правило, терпят мучения от своего же народа. Есть, конечно же, многие, мучимые иноземными завоевателями, сложившие голову в боях за Родину, но большинство не таковы, даже с учетом ста тысяч, истребленных в Тбилиси и шести тысяч монахов – в Гарежди, с учетом массового мученичества от рук иноземцев, эти иные случаи, быть может, исчисляются большим количеством человеческих жертв, но, как количество случаев, их всё же меньше, чем принятие мучения от собственного народа.
Бόльшая часть наших праведников была мучима и убита своим же народом за Истину. Або Тбилисский (Тбилели) был по национальности арабом, и для некоторых, почему-то «не считается», хотя почему. Но начиная со святой Шушаник и кончая Ильей (Праведным) Чавчавадзе – всех не перечислить.
Йотам (Йоафам) Зедгенидзе, или братья Карбелашвили, множество безымянных, проданных в рабство из Анаклии и других мест и умерших на чужбине, или юродивый монах Гавриил (Ургебадзе), который почил своей смертью, но кто переломал ему позвоночник? Кто колол ему яд в сумасшедшем доме?!
И разве не приняли муки и те, кого, казалось бы, никто не мучил? Когда Эквтиме (Эвтиимия) Такаишвили в конце его мученического пути, вернувшегося с чудом спасенным им кладом всех наших музеев из Парижа после ВОВ, выгнали из университета, и за его гробом шло не больше тридцати человек – чьих это рук дело?
Кто притих и ни слова не сказал в оправдание Дмитрия Кипиани? А еще прежде, в его бытность распорядителем (Моурави) семьи Дадиани, кто измотал его адвокатами, кто вынудил продать всё своё имущество и чинил препятствия во всех благих начинаниях? Сам он, быть может, с легким сердцем заступался за свой народ, измучивший его, но кто заступился за него?
А наши парни, что сидят в тюрьме по делу 5 июля этого года, пока я здесь борюсь со смертью, – интересно, сколько человек придет в воскресение к зданию парламента с требованием их освободить, скольких этим бесам еще не удалось запугать, закомплексовать и свести с ума?
А в те дни, когда в Коджори и Кикети гибли юнкера, кто кутил в переполненных тбилисских духанах?
Кто ныне терзает и мучит святейшего и блаженнейшего человека из живущих среди нас, люди какой национальности, бывшие его приближенными, без конца предают его?
Почему так происходит? Значит ли это, что мы самые плохие в мире? В это я никогда не поверю. Это не так.
Причина в том, что наш ЭРИ, в соответствии с нашей Традицией, совершенствовался в вере, которая Истинна, иными словами: Истина для него превыше всего, даже национальной принадлежности.
Поэтому лучшие его сыны, к которым мы точно не принадлежим, обличают свой народ там, где ЭРИ отступает от Истины. Они это делают с присущей им любовью, но вечное большинство карает их за это тем, что молчит и не вступается за них при их гонениях – писать комментарии в интернете, сплетничать во дворе и качать головой ведь ничего не стоит.
Так было и во времена ветхозаветной церкви.
Святых избранного Богом Народа, как правило, побивал камнями этот же народ. Они тогда звались Пророками.
Последним из них был Иоанн Креститель, которого так же обезглавил собственный народ – его элита – дойдя в своем ослеплении до того, что не опознала собственного Мессию и своими же руками отдала Бога на казнь римским оккупантам.
А все, кто уверовал в этого Истинного Бога, в первую очередь, мать святой Сидонии, скончавшаяся в Мцхета от стигмат Спасителя, в час Его распятия, сподобились этой Благодати, приняли этот крест: вырастить в своем ЭРИ праведников, которых свои же будут мучить и убивать за Истину.
Праведники, мучимые чуждыми иноверцами есть везде, каждый народ почитает их как святых, и я никого не хочу обидеть. И, хоть в нашей традиции и не принято сравнивать с Истинной Верой что-либо, находящееся вне этой веры, но мы, христиане, любим язычника Сократа именно за то, что и он принял ту же смерть, и сами афиняне раскаялись в том, что умертвили его, прокляв и наказав позже его убийц так же, как это происходило во всех подобных случаях.
Однако, легко задним числом оплакивать погибших, валить вину на прежнее правительство, на прошлое поколение. А разве не вечно так поступаем мы – жаждущие похвалы и обижающиеся на хулу?
Заступиться за праведника трудно в тот момент, когда подученная злобной Иродиадой дочь ее Шломит или Саломея вынуждает распаленного страстью собственного отчима и дядю Ирода исполнить страшную просьбу: принести ей на блюде голову Иоанна, томящегося в темнице; когда римляне во имя святости империи кидают своих же латинян на растерзание львам в Колизее; когда по приказу императора Диоклетиана колесуют каппадокийца Георгия, возможно, по происхождению Георгиана; когда родной отец, богач и представитель элиты живьем терзает и обезглавливает святую Варвару; когда русские и грузины расстреливают и мучают собственный народ во имя Маркса, Ленина или того же Сталина – кто принял бόльшие муки, чем эти мученики, и возможно ли перечислять их всех?
Вот, что спасет от несчастья нас всех и меня, в том числе. Мне кажется, не имея любви, я не способен не только правильно осознать это испытание и, соответственно, справиться с болезнью, но без любви я ничего не могу делать правильно. А о какой любви может быть речь, если каждый из нас погружен в самовосхваление и осуждение других – здесь я не имею в виду осуждение греха и, тем более, его пропаганды, и противостояние греху.
Быть может, мне не дано понять это до конца, но мне кажется, единственный путь человека – тем более, если он вырос в Истинной Традиции – это молитва, обращенная, в первую очередь, к святым праведникам, которые живее каждого из нас. Молитва о том, чтобы они хоть немного приблизили его к истинному образу человека, тому образу, который они собой являют.
Нет ничего выше этого, и нет ничего сильней – ни наша дорогая национальность, ни полые идолы Гаци и Гаима. Соблазнившись подобным бредом, мы тот час же оступаемся в Модерн, становясь или нацистами, или марксистами, или либералами, и перестаем быть ЭРИ, состоящим из потомков Адама, то есть Адамиани (примечание переводчика – по-грузински Адамиани – ადამიანი, значит человек, т.е. тот, кто носит качества Адама.)
©️ Леван Васадзе.
? 24.09.2021
➡️ Перевод: Тамар (Тата) Котрикадзе
Recent Comments